Частица тьмы - Терри Тери

«Пожалуйста?»

Он идет.

Я сворачиваюсь «калачиком» на теплом месте, где только что спал Чемберлен, и сохраняю легкий контакт с его мозгом — смотрю его глазами. Он выпрыгивает через кухонное окно, и картинка накреняется, потом вновь выравнивается, когда он вышагивает по тропе.

Я никогда раньше этого не пробовала: не просила никого пойти туда, куда я хочу, тем более кота, и мне не очень-то верится, что это работает.

Что-то шевелится в траве, и кот останавливается, весь подбирается, затем прыгает вперед… но промахивается. Бабочка вспархивает с цветка и улетает прочь.

Чемберлен запрыгивает на крышу дома на краю общины, останавливается умыть мордочку, потому что уход за собой — это важно. Сквозь деревья, далеко внизу, его острый глаз улавливает какое-то движение. Люди?

«Разведай, Чемберлен».

Кот спрыгивает на землю и идет через лесок, по которому проложены чуть заметные тропинки. Он следует по ним, принюхивается, и его нос говорит мне, что чует мясо. Он ускоряет шаг. Вегетарианская кошачья еда не слишком его впечатляет.

На поляне несколько домов-фургонов и навесы, сделанные из палок и брезента. Посредине что-то вроде жаровни или, по крайней мере, костер с вертелом над ним. Для такого маленького убежища людей, пожалуй, многовато. В дождь, когда не выйти, они, должно быть, спят друг на друге. Не все выглядят чистыми или сытыми, слышны голоса, шум ссоры. Вся сцена хаотичная, почти полная противоположность спокойному порядку наверху.

— Котик! — Какой-то малыш видит Чемберлена, радостно улыбается и показывает пальцем, а потом тянется к нему, но мой посланец заметил ту, что, похоже, заведует стряпней. Он подбегает к ней и трется о ноги женщины.

Похоже, нюх на любителей кошек у него есть: она наклоняется и гладит его.

— О, да это тот самый котище, что приехал с его дочкой. Должно быть, умирает с голоду, бедняжка. Не волнуйся, мы поймали тут чудных жирных кроликов — не тобой поделимся.

Итак, хотя я почти не видела этих людей, они знают, кто я, и что это мой кот.

Чемберлен раздражен.

«Прости, не имела в виду, что ты принадлежишь мне, ничего такого».

Вскоре он уже пирует остатками кролика. Надо признать, даже они могут показаться деликатесом после того, как несколько недель просидел на бобах. В прямом смысле.

С набитым брюхом неплохо бы вздремнуть на солнышке, но я убеждаю его еще немного оглядеться. Он идет дальше по тропе, находит еще один импровизированный лагерь, еще людей, попутно собирает похлопыванья и поглаживания то там, то тут, и обходит стороной тех, кто, на его взгляд, может оказаться не слишком дружелюбным.

В этих лесных лагерях живет так много людей. Как они могут быть уверены, что никто из них не инфицирован? Если разразится эпидемия, она может уничтожить общину.

Нигде ни малейших признаков Келли, хотя трудно представить, чтобы Ксандер позволил своей дочери жить здесь.

Где же она?

Стук в дверь. Я вздрагиваю от неожиданности, теряю связь с Чемберленом и возвращаюсь в себя на кровати. Встаю и иду к двери.

Это Ксандер.

9

ЛАРА

Я вижу лицо в окне, оно смотрит на меня. Какой-то ребенок из лагеря внизу — худенькая, серьезная мордашка, грязная одежда. Поняв, что я заметила его, он порывается убежать.

— Не уходи, тебе нечего бояться, — кричу я и улыбаюсь, а в голове уже формируется идея. Септа еще не восстановила контакт, но я по-прежнему не вижу двери… может, он может помочь?

В сомнениях мальчонка настороженно делает шаг назад, в любой момент готовый убежать.

— Хочешь есть?

Вид у него голодный, и на мой вопрос он бросает на меня взгляд.

— Погоди минутку, — говорю я. Поворачиваюсь, накладываю полную тарелку печенья, сыра, фруктов и держу так, чтобы он видел ее через окно. — Если ты откроешь мне дверь, это все твое.

Он колеблется, не сводя глаз с еды. Исчезает из виду, а потом внезапно дверь открывается. Я протягиваю тарелку, он хватает ее и убегает.

Стою у открытой двери и дышу полной грудью. Нет, в доме не душно, окна немного приоткрыты — ровно настолько, чтобы я не могла вылезти — просто от долгого заточения я уже начала задыхаться.

Хватит ли мне смелости выйти из дома? Я могла бы просто оставить дверь открытой и знать, что могу уйти, если захочу. Септа страшно разозлится, если вернется, а меня не будет на месте.

Но соблазн слишком велик. Я делаю один шажок от дома, потом еще, потом иду все быстрее и быстрее, чтобы поскорее скрыться из виду на случай, если кто-то придет проверить.

Я хочу знать, почему меня тут держат. Должна же быть какая-то причина. Кто прибыл вместе с Ксандером?

Хочу разузнать.

Я обхожу общину по краю, держась в стороне от окон и тропинок. Члены общины редко забредают за ее границы; их, похоже, не волнует, как меня, где может быть этот край.

Я избегаю и тех, других, что живут на опушке — обхожу окружным путем их жилища. Вряд ли они расскажут Септе или кому-нибудь в общине, если увидят меня, но Септа может сама выяснить, что они знают, если спросит, так зачем рисковать лишний раз?

Я сосредотачиваюсь на дыхании. Если Септа вздумает проверить меня при помощи легкого мысленного контакта, она может решить, что я занимаюсь, и не догадается, где я на самом деле. Главное — сохранять спокойствие. Если проявлю эмоции, она сразу заподозрит что-то, займется мною повнимательнее, и тогда я попалась.

Направляюсь к выбранному заранее дереву. На него легко взобраться, у него густая листва, и когда я залезаю выше, то вижу входы в библиотеку и подземную постройку с ней рядом. Именно туда входит и оттуда выходит большинство членов общины, но что там происходит, неизвестно. Однажды я спросила у Ксандера про библиотеку в надежде почитать что-нибудь интересное, но он ответил, что мне ходить туда нельзя, и принес несколько книжек. Вот только желание читать уже пропало, и Ксандер так расстроился, что больше с такими просьбами я к нему уже не обращалась.

Дохожу до дерева и быстро залезаю на него, пока меня не заметили выходящие из библиотеки люди. Забираюсь чуть выше и устраиваюсь на толстой ветке, откуда можно наблюдать за дверьми и тропинкой внизу, и если никто не взглянет вверх в определенное место, вряд ли меня увидят.

Время идет. Люди входят и выходят, но всех их я знаю. Ноги затекают, и я время от времени меняю положение.

Наблюдаю и жду.

10

ШЭЙ

Ксандер ведет меня на экскурсию по их так называемому исследовательскому центру. Он похож на маленький домик на уровне земли, но когда мы спускаемся по ступенькам вниз, там обнаруживается огромное подземное помещение, где располагаются лаборатории, компьютерные кабинеты, комнаты для совещаний. В процессе Ксандер рассказывает о членах общины и их работе.

Проходя мимо двери с окошком, я замечаю внутри Беатрис и подхожу ближе. Она сидит с закрытыми глазами, скрестив ноги, на полу.

«Привет, Би», — говорю я, но она не отвечает. — Что она там делает?

— Это тихая комната, из нее нельзя установить мысленный контакт — примерно такие были в госпитале на базе ВВС.

Меня передергивает. Это чувство, что ты отрезан от всего живого… хуже и быть не может. Туда даже паук не мог заползти.

— Но зачем такая комната здесь?

— Септа пытается найти способ пробиться сквозь этот барьер; власти научились блокировать наши способности, поэтому мы стараемся придумать, как обойти препятствие.

— Да, но почему Беатрис?

— Полагаю, Септа заручилась ее помощью. Беатрис обладает поразительной ясностью мышления и умением фокусировать внимание.

— Я знаю, но она всего лишь ребенок. Разве ей не надо ходить в школу, играть в игры или заниматься чем-то таким же? — Я качаю головой.